Под конвоем лжи - Страница 121

121

— Как по-вашему, Альфред, он говорит правду? — спросил Черчилль.

— Я не уверен, — ответил Вайкери. Он подошел к буфету и налил себе чашку кофе. — Мне хочется верить ему, но что-то меня беспокоит, и будь я проклят, если знаю, что именно.

В разговор включился Бутби:

— Ничто в его прошлом не указывает на то, что он может быть немецким агентом или же добровольно предал нас. В конце концов, мы обратились к нему. Он был завербован для участия в «Шелковице», а не напросился сам. Если бы он все это время был агентом, то в самом начале войны начал бы стучаться в двери призывной комиссии и попытался бы занять какое-нибудь важное положение.

— Я согласен с вами, — сказал Эйзенхауэр.

— У него совершенно безупречное прошлое, — продолжал Бутби. — Вы видели его досье. ФБР его проверяло и не нашло ровным счетом ничего. У него столько денег, что, если их станет вдвое больше, он этого даже не заметит. Он никогда не якшался с коммунистами. Он не развратничает с маленькими мальчиками. У нас нет никаких оснований подозревать его в сочувствии немцам. Выражаясь яснее, у нас нет оснований думать, что он шпион или был вовлечен в шпионаж.

— Все правильно, — сказал Вайкери. «Когда, черт возьми, Бутби успел сделаться председателем клуба болельщиков Питера Джордана?» — удивленно подумал он. — А как насчет этого Уолкера Хардиджена? Его-то проверили, прежде чем включить Джордана в команду операции «Шелковица»?

— Целиком и полностью, — отозвался генерал Беттс. — ФБР тревожилось по поводу его контактов с немцами задолго до того, как о «Шелковице» вообще зашла речь, и тем более до того, как Военное министерство решило привлечь Джордана к этой работе. Они изучали Хардиджена под микроскопом, но тоже не ничего не откопали. Хардиджен чист, как первый снег.

— Ну, а лично я чувствовал бы себя гораздо лучше, если бы они изучили его еще раз, — сказал Вайкери. — Проклятье, откуда она могла узнать, что нужно разрабатывать именно Джордана? И каким образом она получала материалы? Я побывал в его доме. Возможно, что она копалась в бумагах без его ведома, но это было бы очень опасно. А как насчет его друга Шеперда Рэмси? Я хотел бы взять его под наблюдение и попросить ФБР как можно тщательнее раскопать всю его подноготную.

— Я уверен, что генерал Эйзенхауэр не сочтет это большой проблемой, — сказал Черчилль. — Ведь правда, генерал?

— Конечно, — отозвался Эйзенхауэр. — Я хочу сказать вам, господа, что вы можете предпринимать любые шаги, которые сочтете необходимыми.

Черчилль громко откашлялся.

— Обсуждаемые вопросы, конечно, очень интересны, но они не приближают нас к решению самой неотложной проблемы, — сказал он. — Из того, что мы узнали, следует, что этот парень, намеренно или по халатности, передал очень существенную часть планов операции «Шелковица» непосредственно в руки немецкой шпионки. И как же нам теперь выпутываться из этого положения? Что скажете, Бэзил?

Бутби повернулся к генералу Беттсу:

— Много ли немцы могут узнать о «Шелковице» из этого документа?

— Трудно сказать, — ответил Беттс. — Документ, находившийся в портфеле Джордана, не даст им полной картины, но все же представляет собой весьма существенную ее часть. Операция «Шелковица» имеет много компонентов, о чем, я уверен, вам известно. Они получили информацию об одном только «Фениксе». Если этот документ попадет в Берлин, их аналитики и инженеры получат возможность изучить его глубочайшим образом. Если им удастся определить цель «Феникса», для них будет нетрудно докопаться и до тайны проекта искусственной гавани. — Беттс помолчал, его лицо сделалось совсем мрачным. — И, господа, если они поймут, что мы строим искусственную гавань, то нельзя исключить и следующего их шага — вывода о том, что мы будем атаковать не в Кале, а в Нормандии.

— Мне кажется, что нам следует определенно предположить такую возможность, — вмешался Вайкери, — и действовать соответственно.

— Я предлагаю использовать Джордана для того, чтобы выманить Кэтрин Блэйк, так сказать, на открытое место, — сказал Бутби. — Мы арестуем ее, просветим насквозь и перевербуем. А потом с ее помощью погоним на немцев дымовую завесу, которая поможет нам убедить их в том, что «Шелковица» — это вовсе не искусственная гавань, предназначенная для высадки в Нормандии, а нечто совсем другое.

Вайкери деликатно откашлялся и сказал:

— Я полностью согласен со второй половиной предложения сэра Бэзила. Но опасаюсь, что осуществить первую половину окажется не так легко, как может показаться.

— Почему вы так считаете, Альфред?

— Все, известное нам об этой женщине, свидетельствует о том, что она очень хорошо подготовлена и совершенно безжалостна. Я сомневаюсь, что нам удастся убедить ее сотрудничать с нами. Она не похожа на других засланных агентов.

— Мой опыт говорит, что при виде намыленной петли сотрудничать соглашается каждый. Но что вы предлагаете, Альфред?

— Мне кажется, что Питеру Джордану нужно продолжать встречаться с нею. Но теперь всем романом будем управлять мы, вернее, той его частью, которая будет касаться портфеля и сейфа. Мы оставим ее на свободе, но будем неотрывно наблюдать за нею. Таким образом мы выясним, как именно она переправляет материалы в Берлин. Найдем и других агентов, входящих в сеть. А потом мы ее арестуем. Если нам удастся чисто свернуть сеть, то мы получим возможность кормить с «двойного креста» самые верхние уровни абвера до самого начала вторжения.

— Бэзил, что вы думаете о плане Альфреда? — спросил Черчилль.

121