Под конвоем лжи - Страница 95

— Если судить по вашему рассказу, он вполне мог быть шпионом, — вставил Бутби. — Но продолжайте, Альфред.

— В 1937 году Анна Штайнер исчезла. Начиная с этого момента, мы можем исходить лишь из предположений. Вероятней всего, она прошла подготовку в абвере, прожила некоторое время в Нидерландах, чтобы создать образ Кристы Кунст, после чего легальным путем въехала в Англию. Между прочим, Анна Штайнер предположительно погибла в автокатастрофе неподалеку от Берлина в марте 1938 года. Вероятно, эту версию подготовил Фогель.

Бутби поднялся и прошелся по коридору.

— Все это очень интересно, Альфред, но хочу указать на один фактор, очень сильно подрывающий вашу теорию. Она базируется на информации, полученной вами от Карла Бекера. Бекер готов рассказать все, что угодно, в надежде сыскать наше расположение.

— У Бекера нет никакой причины лгать нам в этом деле, сэр Бэзил. Кроме того, рассказанная им история очень хорошо совпадает с теми немногочисленными фактами, которые нам точно известны.

— Альфред, я хочу сказать лишь одно: что я очень сомневаюсь в правдивости всего, о чем говорит этот человек.

— Значит, именно поэтому вы потратили на него так много времени в минувшем октябре? — сказал Вайкери.

В этот момент сэр Бэзил стоял перед окном, глядя на площадь, освещенную последним светом сумрачного дня. Услышав слова подчиненного, он непроизвольно дернулся, но заставил себя медленно поворачиваться, пока не оказался лицом к лицу в Вайкери.

— Почему и зачем я допрашивал Бекера, вас совершенно не касается.

— Бекер мой агент, — сказал Вайкери, не стараясь скрыть гнев, прозвучавший в его голосе. — Я арестовал его, я его перевербовал, я использую его. Он дал вам информацию, которая, не исключено, могла быть полезной для этого дела, а вы скрыли эту информацию от меня. Я хотел бы знать причину.

Бутби внезапно сделался совершенно спокойным.

— Бекер рассказал мне ту же самую историю, что и вам: о специальных агентах, секретном лагере в Баварии, особых шифрах и процедурах контактов. И, если говорить напрямик, Альфред, я тогда не поверил ему. У нас не было каких-либо доказательств, которые подкрепляли бы его рассказ. Теперь они у нас появились.

Объяснение было вполне логичным — по крайней мере, на первый, поверхностный взгляд.

— Почему вы не сказали мне об этом?

— Это было очень давно.

— Кто такой Брум?

— Извините, Альфред.

— Я хочу знать, кто такой Брум.

— А я пытаюсь со всей возможной вежливостью объяснить вам, что вы не имеете права знать, кто такой Брум. — Бутби укоризненно покачал головой. — Мой бог! Это вам не какой-нибудь клуб в колледже, где все сидят за одним столом и свободно обмениваются мнениями. Наш отдел, между прочим, занимается контрразведкой. А у этого занятия есть один основополагающий принцип: каждый знает лишь то, что ему нужно. Вам совершенно не нужно знать, кто такой Брум, поскольку эта информация никак не связана с порученными вам делами. Проще говоря — это вас не касается.

— И этот принцип используется для обоснования права обманывать других офицеров?

— Я не стал бы использовать слово «обманывать», — Бутби повторил его с таким видом, будто это была невесть какая непристойность. — Это лишь означает, что, по причинам безопасности, каждый офицер имеет право знать только то, что необходимо для ведения его конкретного дела.

— А как вам слово «ложь»? Может быть, будет лучше воспользоваться им?

Разговор, казалось, причинял Бутби физическую боль.

— Я думаю, что время от времени может возникнуть необходимость быть не до конца правдивым с кем-то из офицеров, чтобы содействовать операции, выполняемой одним из его коллег. Думаю, это не покажется вам чем-то из ряда вон выходящим.

— Конечно, сэр Бэзил. — Вайкери заколебался, решая, продолжать ли гнуть дальше свою рискованную линию или же постараться отступить с наименьшими по возможности потерями. — Только меня давно уже занимает вопрос: по какой причине вы солгали мне, что не читали досье Курта Фогеля?

Кровь, казалось, отлила от лица Бутби. Вайкери даже видел, как он несколько раз сжал и разжал свои кулачищи в карманах брюк. Это была опасная стратегия, к тому же он таким образом фактически укладывал на плаху голову Грейс Кларендон. Как только Вайкери уйдет, Бутби вызовет начальника архива Николаса Джаго и потребует ответа. Джаго, конечно, сообразит, что наиболее вероятным источником утечки была Грейс Кларендон. Это был далеко не мелкий проступок; за такое могли сразу же уволить. Но Вайкери готов был держать пари, что Грейс не тронут — хотя бы потому, что это сразу же подтвердило бы истинность ее информации. Оставалось лишь положиться на Бога и надеяться, что он не ошибается.

— Заранее ищете козла отпущения, Альфред? Кого-то или что-то, на что можно было бы перевалить вину за то, что вы не в состоянии справиться с порученным вам делом? Вы должны лучше, чем кто-либо из нас, знать, насколько опасно такое поведение. В истории полным-полно примеров того, как слабые люди находят, казалось бы, очень подходящих козлов отпущения, но все равно не могут скрыть своего позора.

«А на мой вопрос вы все же не отвечаете», — подумал Вайкери.

Он поднялся.

— Доброй ночи, сэр Бэзил.

Пока Вайкери шел к двери, Бутби хранил молчание.

— Я хочу сказать еще кое-что, — сказал Бутби, когда его подчиненный уже взялся за дверную ручку. — Я не считаю, что есть такая уж необходимость говорить вам об этом, но все же скажу. Мы не располагаем неограниченным временем. Если вы в ближайшее время не добьетесь прогресса, то вскоре нам придется прибегнуть к... скажем, кадровым перемещениям. Вы ведь понимаете это, не так ли, Альфред?