Под конвоем лжи - Страница 171

171

Мэри выбежала из дома босиком, а земля была холодная и раскисшая от непрерывных дождей. Преодолевая короткое расстояние от дома до сарая, она успела несколько раз выкрикнуть имя Шона. Слабый свет, падавший из приоткрытой двери, осветил валявшуюся на земле коробку, в которой поблескивали торцы гильз охотничьих патронов.

Как только она вошла внутрь, у нее перехватило дыхание. Крик рвался наружу, но она не смогла издать ни звука. Прежде всего она увидела на полу в нескольких футах от себя тело Мартина Колвилла. У него оставалась только половина головы; все вокруг было забрызгано кровью и отвратительными красными и розовыми клочками. Мэри почувствовала резкий спазм в желудке и решила, что ее сейчас вырвет.

Только после этого она заметила второй труп. Он лежал на спине, широко разбросав руки. Каким-то образом он, умирая, смог скрестить лодыжки, будто спал. Лицо было залито кровью. На долю секунды Мэри позволила себе надеяться, что это не Шон лежит здесь мертвый. Но затем она разглядела старые ботинки-веллингтоны и прорезиненный плащ и поняла, что это все-таки он.

Крик, который так долго не мог вырваться из ее горла, наконец раздался.

— Шон! — пронзительно завопила Мэри. — О мой бог, Шон! Что ты наделал?

Вскинув голову, она увидела Хорста Нойманна, который стоял над трупом Шона с оружием в руке. А в нескольких футах от Нойманна стояла женщина, и у нее в руке тоже был пистолет, нацеленный в голову Мэри.

Мэри снова повернулась к Нойманну.

— Ты это сделал? — выкрикнула она. — Ты?!

— Это Колвилл, — ответил Нойманн. — Он ворвался сюда с оружием. Шон оказался у него на дороге. Мэри, мне очень жаль...

— Нет, Хорст. Мартин мог нажать на курок, но убил его ты. Не надейся, что тебе удастся когда-нибудь оправдаться в этом. Ты и твои дружки из Берлина — вот кто его убил.

Нойманн на сей раз ничего не сказал. Кэтрин все так же стояла, держа Мэри под прицелом. Нойманн шагнул к ней, положил руку на пистолет и направил его дуло к земле.

* * *

Дженни Колвилл стояла в темноте, невидимая для всех находившихся в сарае. Прижавшись к стене, не обращая внимания на дождь, стучавший по ее клеенчатому плащу, она вслушивалась в происходивший внутри разговор.

Она услышала голос мужчины, которого знала как Джеймса Портера, хотя Мэри назвала его каким-то другим именем, звучавшим не то как «куст», не то как «трус». «Это Колвилл. Шон оказался у него на дороге. Мэри, мне очень жаль...».

Ему ответила Мэри. Она почти кричала, что было совершенно не похоже на нее, и ее голос дрожал от гнева и горя. «...Убил его ты... Ты и твои дружки из Берлина — вот кто его убил».

Она ждала, когда же раздастся голос отца; когда раздастся голос Шона. Тщетно. Теперь она знала, что они оба мертвы.

«Ты и твои дружки из Берлина».

«Что такое ты говоришь, Мэри?» — подумала она.

А в следующее мгновение все разом сложилось в ее сознании, словно кусочки головоломки, которые совершенно неожиданно начинают выкладываться в нужном порядке: Шон, бродивший по берегу той ночью, внезапное появление человека по имени Джеймс Портер, сегодняшнее предупреждение Мэри: «Он совсем не тот, кем кажется... Он не для тебя, Дженни...»

Дженни тогда не поняла, что пыталась объяснить ей Мэри, но теперь ей все стало ясно. Мужчина, которого она привыкла называть Джеймсом Портером, был немецким шпионом. А это означало, что Шон тоже шпионил для немцев. А отец Дженни, должно быть, узнал правду и попытался им помешать. И теперь лежал мертвым на полу сарая Шона Догерти.

Дженни захотелось кричать. Она чувствовала, как горячие слезы потекли из глаз по щекам. Она поднесла обе руки ко рту, чтобы сдержать крик. Она влюбилась в него, а он лгал ей и использовал ее. Он был немецким шпионом и — теперь она нисколько не сомневалась в этом — только что убил ее отца.

Потом ей почудилось в сарае движение и несколько негромких фраз, которые Дженни понять не смогла. Она услышала голос немецкого шпиона, и она слышала женский голос, не принадлежавший Мэри. В следующую секунду шпион вышел из сарая и спустился по дорожке с электрическим фонариком в руке. Он шел прямиком к велосипедам. А когда он их найдет, то сразу поймет, что она тоже где-то здесь.

И он станет искать ее.

Дженни сделала над собой усилие, чтобы заставить себя дышать медленно, равномерно и думать трезво.

Ее раздирали эмоции. Ей было страшно, ей было дурно от мыслей о смерти ее отца и Шона. Но сильнее этих чувств был гнев. Ей лгали и ее предали. И теперь ею овладело одно всепоглощающее желание: чтобы их поймали и примерно наказали.

Дженни знала, что, если немец найдет ее, она не сможет сделать ровным счетом ничего.

Но что же ей остается? Можно попробовать добежать до деревни. В гостинице и в пабе были телефоны. Нужно всего-навсего позвонить в полицию, полиция приедет и арестует их.

Но шпионы прежде всего будут искать ее в деревне. От дома Догерти туда ведет только один путь: через мост возле церкви Святого Иоанна. Дженни знала, что на этой дороге ее будет очень легко поймать.

Она подумала и о другом варианте. Они, судя по всему, должны вскоре уехать. В конце концов, они же только что убили двух человек. Дженни могла ненадолго спрятаться, пока они не уедут, а потом выбраться и связаться с с полицией.

«А вдруг они заберут Мэри с собой?» — испуганно подумала она.

Все равно Мэри скорее получит помощь, если Дженни останется на свободе и постарается вызвать подмогу.

Дженни провожала взглядом шпиона, быстро шедшего в сторону дороги. Она увидела, что он замедлил шаг, и луч его фонаря заметался по земле, на мгновение задержался на чем-то, а потом нацелился в ее сторону.

171