Под конвоем лжи - Страница 172

172

Он нашел ее велосипед, в испуге поняла Дженни. Она выпрямилась и пустилась бежать.

* * *

Хорст Нойманн чуть не споткнулся о пару велосипедов, лежавших рядом в траве около края дороги. Он посветил фонариком в сторону луга, луч был настолько слабым, что освещал землю лишь на несколько футов впереди. Он поднял велосипеды, взял их обеими руками за рули, закатил вверх по дорожке и завел за сарай Догерти, чтобы их не было видно с дороги.

А вот Дженни нигде не было. Нойманн попытался представить себе, что и как случилось. Увидев, что отец выбежал их дому с оружием, девушка отправилась за ним и оказалась возле дома Догерти как раз в то время, когда все происходило. Она наверняка спряталась и дожидается их отъезда. Нойманн подумал, что знает, где именно она прячется.

В первый момент он решил, что ее можно отпустить. Но тут же передумал. Дженни была умной девочкой. Она нашла бы способ сообщить в полицию. Полиция немедленно выставила бы кордоны вокруг Хэмптон-сэндс. И без этого добраться до Линкольншира так, чтобы успеть встретиться с субмариной, было достаточно трудным делом. А решение отпустить Дженни и позволить ей известить полицию только еще больше затруднило бы задачу.

Нойманн вошел в сарай. Кэтрин успела прикрыть трупы какими-то старыми тряпками. Мэри сидела на стуле, ее всю трясло. Нойманн старался не смотреть в ее сторону.

— У нас проблема, — сказал он и указал на накрытое тело Мартина Колвилла. — Я нашел велосипед его дочери. Судя по всему, она где-то здесь и знает, что произошло. Мне сдается, что она постарается вызвать помощь.

— В таком случае идите и разыщите ее, — резко бросила Кэтрин.

Нойманн кивнул.

— Отведите Мэри в дом. Свяжите ее, заткните ей рот. У меня есть соображения насчет того, куда могла деться Дженни.

Нойманн вышел из сарая и рысцой добежал под дождем до фургона. Он включил мотор, выехал задним ходом с подъездной дорожки и поехал дальше к берегу.

* * *

Кэтрин закончила привязывать Мэри к деревянному креслу в кухне. Она разорвала пополам посудное полотенце, сложила его половину в тугой комок, засунула его в рот Мэри и туго обвязала вокруг головы другую половину. Конечно, лучше было бы ее убить, и, будь Кэтрин одна, она так и сделала бы — нет ничего хуже, чем оставлять следы для полиции. Но Нойманн, как определенно она почувствовала, испытывал к этой женщине странную симпатию. Кроме того, можно было надеяться, что ее найдут не раньше, чем через несколько часов, а то и день-другой. Дом стоял на отшибе, почти в миле от деревни; когда еще люди заметят отсутствие Колвилла и его девчонки, потом Шона и Мэри, и лишь после этого кто-то может отправиться посмотреть, что здесь происходит. Но инстинкт самосохранения настойчиво возражал против такой мягкости, подсказывал, что лучше всего убить ее и этим избавиться сразу от множества проблем. Нойманн так ничего и не узнает. Она просто солжет ему, скажет, что Мэри жива и невредима, а возможности проверить у него не будет.

Кэтрин еще раз проверила узлы, а потом вынула «маузер» из кармана пальто. Взяв пистолет в руку, она положила палец на спусковой крючок и приставила дуло к виску Мэри. Та сидела совершенно неподвижно, но смотрела на Кэтрин с откровенным вызовом.

— Не забывайте, что Дженни поедет с нами, — холодно произнесла Кэтрин. — Если вы сообщите в полицию, нам это станет известно. И тогда мы убьем ее. Вы понимаете, что я говорю, Мэри?

Мэри коротко кивнула. Кэтрин перехватила «маузер» за ствол, подняла руку и ударила рукоятью Мэри по темени. Женщина обвисла на веревках, потеряв сознание; на волосах сразу выступила кровь, потекла на глаза. Кэтрин стояла перед камином, в котором медленно гасли уголья, дожидаясь Нойманна с девчонкой, дожидаясь возвращения домой.

Глава 54

Лондон

Примерно в это же время такси затормозило перед приземистым, обвитым густым плющом зданием проходной под аркой Адмиралтейства. Дверь открылась, и под проливной дождь вылез, тяжело опираясь на трость, чрезвычайно неловкий и некрасивый приземистый человек. С первого взгляда было видно, что он калека. Зонтика у него при себе не было: оставалось пройти всего несколько ярдов до входа, перед которым стоял часовой из Королевской морской пехоты. Часовой энергично отдал ему честь, но калека не сделал ответного жеста, поскольку для этого пришлось бы переложить палку из правой руки в левую, что представляло для него серьезную трудность. Кроме того, даже через пять лет после того, как он получил офицерское звание и был зачислен в одну из тыловых служб Королевского флота, Артур Брэйтуэйт все еще не освоился с обычаями и традициями военной жизни.

Вообще-то до заступления на дежурство у Брэйтуэйта оставался еще целый час. Но по своей давней привычке он прибыл в Цитадель на час раньше, чтобы иметь время для спокойной подготовки к дежурству. Брэйтуэйт, страдая сильнейшей хромотой с детства, хорошо усвоил, что ему требуется больше времени на подготовку, чем большинству окружавших его здоровых людей. Таков был его неукоснительный обычай, который так же неукоснительно приносил свои плоды.

Для того чтобы попасть в Отдел контроля за передвижением подводных лодок противника, нужно было преодолеть целый лабиринт коридоров и узких изгибающихся в разные стороны лестниц — непростая задача для человека с так сильно изувеченной ногой. Он миновал Главный отдел торгового судоходства и через дверь, перед которой тоже стоял человек, попал в Отдел подлодок.

Его сразу же, как это бывало каждую ночь, захватила энергичная жизнь этого места. Лишенные окон стены цвета топленых сливок были сплошь увешаны картами, таблицами и фотографиями немецких подводных лодок и их команд. За столами, расставленными вдоль стен просторного помещения, работало несколько дюжин офицеров и машинисток. В центре помещался объемный макет-карта Северной Атлантики от Балтийского моря до Кейп-Кода, где цветными булавками было отмечено местоположение каждого военного корабля, грузового судна и субмарины.

172